[hanimedes]

Личный ОТП Короля живее всех живых, даже временами удивительно, насколько неисчерпаемая тема
Текст, однако, на мой взгляд прекрасен не только МиФом, но и пронзительной линией Карантира

Название: В чулане
Автор: Итиль
Форма: текст
Ссылка на источник: ficbook.net/readfic/3322796
Размер: мини
Пейринг/Персонажи:Карантир, Маэдрос/Фингон
Жанр: драма, ангст, романтика
Рейтинг: NC-17


На дверь вдруг тяжело облокотились. Там, с другой стороны, кого-то явно с силой приложили. Карантир от неожиданности даже не сразу встал. Ему почему-то казалось, что здесь, в Хитлуме, им с братом ничего не грозит. Конечно, в негласной столице нолдор членов первого дома все еще не сильно жаловали. Его-то лично вообще никто не жаловал. Но он приехал с Майтимо. А того любили. И зная, как сдружились они с Фингоном после спасения с Тангородрим... В общем, четвертый сын Феанора был уверен, что опасаться нечего.
Но там, в коридоре, явно слышалась борьба. Морьо встал и тихо подошел к резной двери. Он потянулся за тонким кинжалом, подарком Куруфина на прошлое солнцестояние. Прислушался, оценивая ситуацию. Можно было резко открыть дверь. Тогда неизвестный провалится сюда, в комнату, и у Карантира будет пара мгновений, чтобы узнать противника и принять решение.
Но тут феанорион услышал... звук поцелуев. Вот это довольно противное причмокивание и тяжелое дыхание.
Карантир отступил на шаг, чтобы вернуться на свой стул и продолжить ждать брата. Чертов праздный Хитлум. Хорошо им живется, если могут позволить себе обжиматься по углам. Им, конечно, Клятва пятки не жжет, но темного валу на севере все равно никто не отменял. Куда там, веселятся.
Карантир мотнул головой, прогоняя привычное раздражение, сел на стул, продолжил ждать. Теперь под аккомпанемент какой-то влюбленной парочки, которая не нашла места лучше, чем дверь в покои Маэдроса. А им ведь с братом нужно было обсудить разговор с Фингоном. Обсудить дальнейшие действия, если тот согласится поддержать их союз против Моргота и если откажется. Они приехали к коронованному кузену утром. Только двое. Маглор с близнецами отправился к Ородрету. Келегорма с Куруфином оставили дома. После истории с дориатской принцесской любили их еще меньше Карантира, так что посланники из них были никудышные.
И тут он услышал до боли знакомый вздох. Это был Майтимо. Без сомнений. Своих братьев Карантир мог узнать не то, что по голосу. По запаху, по вибрации воздуха вокруг. Младший брат с удивлением посмотрел на дверь снова. Нашел себе деву. Надо же. После всего, что пережил их старший, казалось, в нем не осталось и намека на мягкое, повседневное, нежное. Только ненависть, долг и несгибаемая воля.
Карантир даже невольно застыдился, и кожа стала краснее обычного. Его брат, наверняка, долго решался на подобное. Долго искал. А он ему сейчас все испортит своей рожей. Не успел младший додумать эту мысль, как дверь начала поддаваться внутрь комнаты. Закатив глаза от глупости ситуации, Морьо встал и быстрыми неслышными шагами пошел к примеченной в углу двери. Он, кажется, был единственным в их семье, в ком мать все-таки воспитала уважение к чужой личной жизни, и от этого были одни неприятности. К сожалению, второго выхода из покоев предусмотрено не было. Внутри оказался самый обычный чулан. Эльф шагнул в темноту, благо хоть каморка была чиста и свободна. Но вот дверь до конца он прикрыть не успел. В гостевые покои брата ввалилась обнимающаяся пара, и Карантир побоялся выдать себя звуком закрывающегося замка.
Впрочем, всякие мысли о дверях и неудобствах вылетели у Карантира из головы. В щель, что оставляла хороший обзор на большую часть комнаты, он увидел своего брата... с Фингоном.
Челюсть у феанориона сама упала вниз, хотя тот никогда бы не назвал себя впечатлительным.
Майтимо с явным нетерпением оторвался от кузена и захлопнул входную дверь. Глаза у него были... сумасшедшими. Карантир никогда такого не видел. Даже после плена, даже после гибели отца, даже в самом пылу боя, Маэдрос никогда не терял какой-то необъяснимой прочности во взгляде. Непоколебимости. Твердости. А сейчас его серо-зеленые глаза плавились под опущенными ресницами, горели похлеще сильмариллов.
- Все боишься, что увидят? - услышал Карантир смешливый голос кузена, который стоял к нему спиной.
- А ты не боишься? - Маэдрос снова подходил к нему, медленно, упруго, как дикий барс подкрадывался. - Король нолдор, примерный супруг, отец и мужеложец.
- Что за пошлые человеческие слова? - Фингон запустил руку в огненную гриву, притянул. - Я не мужеложец. Я тот, кто тебя любит.
- И любит взаимно. Но попробуй это объяснить своим подданным, - Майтимо обхватил лицо кузена руками. Рукой и культей. И тот начал покрывать поцелуями то место, которое сам же и искалечил. - Или моим братьям. Своему брату.
- Ну... Тургона со своими не ровняй, - засмеялся кузен. - Думаешь, почему он после смерти жены столько времени с Финродом проводил?
Майтимо удивленно отстранился:
- Да... если бы отец был жив, он бы непременно упомянул о дурном семени Финголфина.
Карантир невольно кивнул в знак согласия, хоть никто его и не видел. И чуть не выдал себя - в этот момент Фингон схватил брата за пояс и с силой толкнул в сторону постели. Морьо в порыве чуть не выскочил из укрытия - защищать. Но вовремя увидел, что Майтимо улыбается и не сопротивляется.
- Если бы твой отец был жив, - зашипел Фингон, - я бы обязательно показал ему, как ты стонешь подо мной.
- Много слов, братец, мало дела, - засмеялся Майтимо, разворачиваясь на спину. Карантир не слышал его смеха с того самого дня, как он уехал в посольство к Морготу.
Фингон порывисто двинулся к брату, и Карантир отвернулся. Привычный мир, вернее его самые прочные остатки, рушились под звуки чужой страсти. Маэдрос и Фингон. Старшие сыновья двух чуть ли не в открытую враждующих домов. Старшие сыновья двух ненавидящих друг друга братьев.
"Охренеть", - пропел в голове грубоватый женский голос. Почему-то у некоторых вещей названия были только в человеческом языке. Эльфийский - ни квенья, ни синдарин - никак не могли дать Карантиру подходящее слово для того, что происходило за дверью.
Четвертый сын Феанора осмотрелся вокруг. Чулан был достаточно велик, чтобы сесть и вытянуть ноги. Что-то подсказывало, что провести здесь придется много времени. Карантир неслышно опустился на каменный пол, оперся спиной о дальнюю стену и... и не знал, что делать дальше.
Конечно, это был далеко не первый раз, когда он подглядывал за старшими братьями в интимные моменты. Келегорм с Куруфином этим вообще грешили в юности, а Морьо таскался за ними. Но то было другое. Первые поцелуи, неловкие объятия, с женщинами в конце концов. Слушать же, как его брат и глава их семьи ложится под...
"Нашу мать, Нельо, будь хотя бы сверху", - зло подумал Карантир, но, видимо, слишком громко.
- Так... так будет нечестно, - послышался голос Маэдроса, сбитый, задыхающейся, счастливый. - Моего отца тут все-таки сегодня нет.
- Моего тоже, - выдохнул Фингон. - Кажется, нам совершенно не перед кем проводить показательное соитие.
"Ошибаешься", - хмыкнул Карантир, но никто его уже не слушал.
- Все-таки кому-то из нас следовало родится женщиной, - это что у Майтимо, игривый тон?
- Чтобы у наших отцов был еще один повод задирать друг друга? Мой первенец мальчик, а ты... тыыы - даже этого не смог?
- К оркам их враж... - голос утонул в странном звуке.
- Нам бы все равно не дали быть вместе. Не мечтай... Ммм... Руссо... я же... я же так кончу.
И снова хрипы, стоны, возня.
Сердце у Карантира ухало, как в пещере. Его почему-то не покидало жгучее чувство, что его предали. Лично его. И лично ему сейчас изменяют. Руки трясло, будто происходит что-то страшное. Невероятное. "Ёбушки-воробушки", - снова выдал женский голосок. Хотя Халет наверняка знала, что у Морьо, даже когда по-настоящему страшно, руки - не трясутся.
"Взрослый мужик, - продолжила бы она, - а сидишь в чулане, как нашкодивший пацан".
"Трудно по-настоящему вырасти, когда столько братьев считают себя пупом земли", - огрызнулся бы он ей в ответ.
"Твои братья - идиоты, - почти видел, как Халет закатывает глаза. - Но хорошо, что они у тебя есть".
Тема братьев ее всегда печалила. Ведь своего она потеряла. В те немногочисленные их встречи, разговор обычно заходил в тупик, стоило упомянуть о родственниках. Но не говорить о братьях Морьо физически не мог. Во-первых, он всегда о них говорил, если вообще открывал рот. Во-вторых, мастерство светских бесед с женщинами он осознано не освоил, как ненужное. А потому разговоры были либо по делу, либо о братьях. По крайней мере, поначалу.
- Как же я скучаааал, - взвыл Маэдрос. Карантир - он потом всю оставшуюся жизнь об этом жалел - наклонил голову и взглянул на кровать. Его брат навис над Фингоном, как над женщиной, и входил тому в-страшно-подумать-куда. Коронованный владыка нолдор широко раскинул ноги, кусал губы, сжимал кулаками простыни. Но судя по тому, что орган у него стоял колом, больно ему не было.
На это даже воображаемая Халет не нашла, что сказать. Карантир молча вернулся в исходную позицию и уперся взглядом в камни напротив.
Не думать о Халет под аккомпанемент из стонов и криков было почти невозможно. Вообще он редко про нее вспоминал. Сознательно себе запрещал. А теперь не получалось. Он все сидел и не понимал - почему двум мужчинам-родственникам выпал шанс быть вместе, а ему и единственной на свете женщине, которая его полюбила - нет. Его полюбила, не братьев, не кузенов. Его - почти безликого.
У них ведь в семье как. Был старший, музыкант, красавчик-охотник, маленькая копия отца, близнецы и еще один. Он. Злой и с красной рожей. Так его запоминали. Его даже звали так.
Но Халет не знала, как переводится его имя. Она и семьи его не знала. Знала только, что вот есть эльф и этот эльф ей нравится. Так ему и сказала через два дня после встречи. Никаких эльдарских песен, стихов, взглядов, намеков, колец. За что прямой, как палка, Морьо был ей крайне благодарен.
"Симпатичная у тебя мордашка. Нравишься", - улыбнулась тогда одними губами. Глаза-то у нее никогда не улыбались.
"Считай себя единственной живой душой по эту и другую сторону океана, которая так считает", - Карантир сам не помнил, как выдал такое длинное предложение.
"Не хнычь", - махнула она рукой и пошла дальше к своим.
Карантир и не думал хныкать. В его не очень большом эмоциональном арсенале и так происходила революция. Там появлялась симпатия к женщине.
Стон за дверью окончательно сорвался в крик. Фингон. И хрип. Майтимо. Комната и каморка Карантира, наконец, погрузились в относительную тишину, и невольный свидетель даже облегченно выдохнул. Но засыпать братья не торопились.
- Любимый... любимый... - шептал кто-то из них, Морьо уже не слушал. Но, волколаки его раздери, все равно слышал.
- Если сейчас сюда не прибежит стража, считай что они сознательно не спасли короля. Не услышать твоих криков было невозможно.
- Не надо недооценивать мою стражу. Но я подумал, что лорд Первого дома не обидится, если я поселю его в абсолютно пустое крыло. Тут когда-то жили мы с Тургоном и Ириссэ. Но сейчас здесь совсем. Никого. Нет.
"Ты всегда был идиотом, Финдекано", - огрызнулся Морьо. Если тут никто не жил, это еще не значило, что сюда никто не мог зайти. Но смелости и безрассудства кузену, конечно, было не занимать. Выезжал он исключительно на удаче. Ни один другой эльф на его месте не выжил бы. И обязательно бы уже ославился на все Средиземье, как любовник брата. Карантир-то это точно знал. Он любил и умел планировать, по сто раз проверять все возможные варианты. Практически все военные компании феанорионов были его авторства. Только славы полководца ему это не принесло. Ведь вел их отец или Майтимо. А он так и оставался краснолицым. Впрочем, слава Карантира волновала не очень.
Его волновало - до сих пор - почему Халет не осталась с ним.
"Нет, эльф, тут мой народ не выживет. Только беду очередную ждать. Мы уж и так потеряли многих, дальше пойдем", - так она ему сказала однажды. Но потом еще долго на разный лад повторяла. Потому что он ее еще много раз просил не уходить.
Он знал все ее доводы и знал, что она была права. Его край не был безопасным, не был плодородным. Таргелион был пустынным и унылым. Карантир и сам не планировал там оставаться после того, как они отвоюют сильмариллы. Это братья его планировали свою жизнь только до исполнения Клятвы. А Морьо уже знал, что уйдет на восток, за горную цепь. Если их нападение на Моргота удастся - этот план тоже он разрабатывал - то уже через каких-то пару десятков лет у него была бы своя крепость в Оссирианде.
Но это ему десяток лет был не срок. А Халет давно умерла, да и возвращаться на родину очевидно бы не стала.
Все это Карантир знал, но все равно не понимал. В отвлеченном, общемировом смысле. Как могут так сильно расходится дороги двух существ, которые предпочли бы остаться вместе?
"Не хнычь, - снова хохотнула Халет. - Есть вещи поважнее любовей".
Карантир это уже понял, таких вещей в жизни каждого из них было много. Вон и эти двое, за дверью о том же говорили.
- Я приеду к тебе зимой. Скажу, что нужно обсудить детали плана.
- Зима... - согласился Маэдрос. Слышно было его разочарование. На дворе стояло лето.
- Заезжай на обратной дороге. Куда вы от нас, кстати?
- На юг. До Дориата и потом дальше - в Фалас. Хотя надежды, что Тингол нас впустит, мало... Чертов упрямец. Еще... я пока не говорил об этом Морьо, но думал обратиться к людям.
- А у него с людьми проблемы? Там живет одно племя. За поясом Мелиан, правда.
- Племя Халет, именно... Знаешь, кажется, у Морьо был с ней... что-то вроде романа.
Карантир вздрогнул. Зубы как-то сами заскрежетали. Никто не смел говорить о Халет. Даже Майтимо. Тем более Майтимо - сейчас.
- Морьо? Роман? - рассмеялся Фингон.
- Ублюдок, - вырвалось у Карантира, но двое на кровати были слишком увлечены друг другом и забавной историей, чтобы обращать внимание на посторонние звуки.
- Не смейся, - одернул брат. - Судя по рассказам, она ему подходила. Не знаю уж, насколько он способен любить. Но если способен... Участь была жестокой.
- А как же наша участь? У них хотя бы была возможность.
- На сколько лет? Двадцать? Тридцать? Это ведь даже не мгновенье.
- Это больше, чем у нас когда-либо было.
И снова Карантир услышал поцелуи. Тягучие, медленные, мучительные. Режущие - по сердцу, по плоти, по памяти.
- Майтимо, - заливался в щель мурлыкающий голос кузена, - Маааайтимо...
По комнате снова пополз звук возни и скрип кровати. А у Карантира в глазах стояли слезы. Если они поедут в ее племя... Если они туда поедут, он увидит, ради чего Халет его бросила. И могилу ее увидит. Наверняка заросшую бурьяном старую могилу.
Он же тоже хотел ее. Как эти двое. Собирался целую вечность, не знал, как ей сказать. Он вообще не знал, как с ней об этом говорить. И решил, что надо действовать. Пришел к ней в шатер, там, недалеко от Амон Эреб, долго стоял в углу, пока она решала спор двух мужчин. А когда те, наконец ушли, выдал - как приказал.
"Выходи за меня", - ненавидел потом себя за этот грубый тон.
"Не выйду, эльф", - Халет села на свой походный стул. Сидела она, как мужчина, опираясь ладонями на колени и немного горбясь. Наверное, с годами стало выглядеть солидно. Тогда выглядело мило. Как будто она старалась подражать отцу.
"Думаешь, неподходящая партия?", - зло выпалил, ведь было обидно. Он же надеялся.
"Ну, честно говоря, да, - отправила свою руку бродить по собственным усталым плечам, разминала. - Ты эльф, я - человек. Ты лорд, я - мамка для кучи бездомных. Пока бездомных".
"Я предлагал тебе. Оставайся".
"Нет, это плохое место. Мы пойдем дальше. Или, может, хочешь с нами?".
"Я не могу".
"Вот и я не могу. Поэтому нет, красавчик, я за тебя не пойду".
Карантир развернулся тогда на пятках и, едва сдерживаясь, вышел прочь. В душе - он помнил - был настоящий ураган. Хотелось убивать от бессильной ярости. И улыбаться. Красавчик. Он - и красавчик.
Так и не уговорил. Не смог. Слов не нашел. И тогда четвертый сын Феанора жалел, что не учился красиво говорить. Будь он как братья, он бы смог, убедил. Спел бы песню, как Маглор. Зажег бы огонь в сердце, как Келегорм. Молча бы повел за собой, как Маэдрос.
Но он был всего лишь четвертым сыном. Краснолицым. И все, что он умел - это хорошо планировать атаку и хорошо молчать.
Молча пришел к ней в последнюю ночь перед их уходом. Молча поцеловал. Она молча ответила.
Карантир потянул ее к кровати - такой был план у этой атаки, но Халет вырвалась и покачала головой:
"У меня триста восемьдесят восемь мужчин. Почти пятьсот женщин. И пятьдесят - мелким горохом. Это - мои дети. С твоим спиногрызом я их далеко не уведу".
"Мне оставь", - только и сказал. И сразу получил более чем чувствительный удар в бок.
"Ты за кого меня принимаешь, эльф! Думаешь, я ребенка своего брошу? Нашего - брошу?"
До утра ее обнимал. Молчали оба. Оба были так себе ораторы.
"Останься", - повторил, когда заря занялась.
"Осел упрямый, - пробурчала ему куда-то в живот, роста в ней было, как в гноме. - Ты говорил, что дал клятву отцу. Я тоже дала. Мои люди выживут. Ты свою не нарушишь. И я. Так что не в этой жизни".
"Уверена, что она у тебя будет, другая жизнь?"
"Уверена. Божки твои мне задолжали". Немного подумала и добавила: "Суки".
Восхищался. Карантир ею - восхищался.

Праздник плоти у старшего брата закончился только под утро. И, кажется, снизу он все-таки побывал. Карантир не смотрел - и так уже... В общем, не смотрел. Заснули брат с кузеном уж когда солнце вставало. Карантир еле поднялся на ноги. Тело затекло то ли от неудобной позы, то ли от целой кучи непрошеных воспоминаний, которые он в эту ночь пережил. Размялся в чулане, чтобы быть максимально тихим, выбрался из каморки и двинулся в сторону коридора. Уж когда дверь за собой закрывал, посмотрел на Маэдроса с Фингоном. Они спали обнявшись, сплетясь в какой-то невероятный узел. Морьо сложно было представить, что так может быть удобно. Но на лицах обоих была такая безмятежность, что стало даже завидно и... радостно. На чертового кузена Карантиру было откровенно начхать, но спокойствие старшего стоило многого. В конце концов, если именно этот щегол может сделать из брата прежнего Нельо, то вперед и с песней.
Отоспаться так и не получилось. Было странно ложиться в то время, когда привык вставать. Карантир побродил по замку, вышел во внешний двор, понаблюдал за жизнью местных, зашел в кузницы, где поймал на себе привычные неприязненные взгляды.
Маэдрос пришел в столовую за общий стол в обед. Сел напротив Морьо, даже не поморщился. Хорошо его научили терпеть боль и дискомфорт. Хотя вряд ли разодранная задница могла сравниться с его пленом.
Майтимо смотрел на брата несколько минут, пока крошил в суп хлеба и разминал его ложкой.
- Плохо выглядишь. Больной?
- Не спал.
- Странно. Я - как младенец.
Пожевали супа.
- Фингон нас поддержит. Еще пошлет письмо Тургону. Он его уговорит, как ты и прогнозировал. Получится, Морьо.
- Я рад, - все разговоры на тему обиженного Тургона и того, как его собрались уговаривать, Карантир отлично помнил. Это уже под утро было.
- У нас получится, - повторил Майтимо, и на его губах заиграло кривое подобие улыбки - жалкое эхо того, как он улыбался ночью. - Мы нападем на Моргота все сразу. Мы победим. И заберем сильмариллы. И заживем так, как мечтал отец.
- Угу, - промычал Карантир. Про план брата переехать поближе к Хитлуму он тоже помнил. Про желание Фингона отдать корону сыну, когда тот вырастет, и уйти с Майтимо исследовать Средиземье. Только вдвоем. Карантир был абсолютно уверен, что любовное счастье старшего отпрыска с сыном Финголфина не входило в планы отца. Но ведь так и не вышло. Все вышло совсем иначе.