[hanimedes]

Название: Под покровом света
Автор:  Ангайлин
Бета:  Ангулема
Размер: 2400 слов
Рейтинг: NC-17(кинк!)
Пэйринг: Амрод/Амрас; Амрод/Амрас/Маэдрос, намёк на Маэдрос/Фингон
Жанр: ПВП, романс, флафф
Краткое содержание: Маэдрос случайно видит то, что не предназначалось для его глаз, но становится совсем не чужим на этом празднике жизни, а расхожее выражение «держать свечку» обретает новый смысл.




Старший сын Феанаро возвращался из Тириона, едва не падая с лошади от усталости. За минувшие два дня ему пришлось изрядно побегать по городу: для строящейся в северных холмах крепости требовались материалы, инструмент и рабочие руки. Главная башня, служившая первым убежищем семье изгнанника, была уже полностью обустроена и пригодна для жилья. Однако Феанаро желал, чтобы его новый замок превзошёл размахом покинутый тирионский дворец.
В нём Майтимо поначалу собирался остановиться на отдых. Но едва он представил себе анфиладу просторных опустевших комнат, как сразу затосковал по скромному убранству Форменоса. Поэтому он решил возвращаться без промедления и после многочасовой скачки с радостью завидел впереди очертания восьмигранной башни.
Спешившись, Майтимо с трудом устоял на ногах: колени предательски дрогнули. Но требовалось позаботиться не только о себе: заведя верного Сорнэ в конюшню, он расседлал и вычистил его, между делом мечтая самому смыть с себя пот и пыль. И лишь после этого направил нетерпеливые шаги в купальню.
Ещё не доходя заветной двери, которую украшали непрозрачные слюдяные вставки, он понял, что внутри кто-то есть. Но это не смутило Майтимо: просторная ванна легко вмещала нескольких эльдар, а потревожить чужое уединение он не боялся, потому что сам почти отвык от него. И недрогнувшей рукой он повернул резную ручку.
Все огни были погашены – лишь на бортике ванны стояла одинокая лампа, льющая мягкий зеленовато-жёлтый свет. И зрелище, что разворачивалось в круге света, заставило Майтимо затаить дыхание. Под загадочно мерцающей рябью белели два юношеских силуэта, слившихся в один. Он сразу узнал самых младших своих братьев – Амбаруссар.
И их единение было совсем непохоже на привычные братские объятия. Придерживаясь за край мраморной чаши, близнецы с жаром одаряли друг друга поцелуями, переплетались ногами и тёрлись бёдрами. Их едва слышные стоны почти заглушались слабым плеском воды.
Майтимо самого словно бы обожгло зрелищем чужой страсти. В первый миг он хотел незаметно выскользнуть наружу, но природная решительность взяла верх:
– По правилам приличия я должен извиниться, помешав столь интимной сцене.
Он ожидал бурного всплеска и неловкого барахтанья, с которым застигнутые врасплох братцы кинутся врассыпную. Но вместо этого они тихо скрылись под водой и вынырнули уже по разные стороны ванны, смущённо и вместе с тем дерзко поглядывая на Майтимо.
– Извинения приняты, Нельо, – старший близнец пожал плечами. – Но чего нам ждать от тебя дальше?
– Уж всяко не одобрения. Но ваше счастье, что это увидел я. Кто-нибудь ещё знает?
Близнецы помотали головами, и Тельво начал сбивчиво объяснять:
– Мы не думали, что кто-то зайдёт. Отец с Морьо, Турко и Курво уехал на горную разведку, мы остались на хозяйстве, а Кано у нас за главного, но он не собирался мыться… а тебя мы ждали только завтра.
Майтимо развёл руками:
– Стоило вернуться домой пораньше, чтобы поймать братишек на горячем. И что вам в этих забавах? – спросил он без строгости, скорее сокрушённо.
– Мы не забавляемся! – воскликнул Питьо. – Точнее, не только это. Нам просто хорошо быть вместе.
– Но почему так? Разве нельзя быть вместе без этой… игры в супружество?
– Нельо, воздержись от суждений о том, чего не понимаешь, – голос младшего близнеца зазвенел от обиды. – Ни я, ни Питьо не помышляем о браке. Нам всегда было довольно друг друга, а тот, кто захочет разрушить наш союз, пусть сначала попробует разбить отцовские Камни.
После этих слов Питьо одним неуловимым текучим движением оказался рядом с Тельво и проронил, искоса поглядывая на старшего:
– А ведь ты и сам не спешишь обручиться с какой-нибудь прекрасной девой…
Майтимо покраснел так, что это было заметно даже в полумраке. Он скрестил руки на груди, будто ограждая что-то сокровенное, и сказал чуть строже, чем хотел:
– Сейчас речь о вас, не обо мне. И я хочу понять, зачем вам это.
– Затем, что это приносит нам радость и удовольствие! После изгнания в нашей жизни не так много радости. Разве ты сам не чувствуешь холода? – спросил Питьо почти с вызовом.
Майтимо сразу понял, что брат разумел не только природный холод, что царил в этом пустынном северном краю, вдали от светоносных Древ. После того, как они переселились сюда, странное охлаждение стало проникать и в души. Он и сам это замечал, и немало огорчался. Но его согревало спокойное понимание Макалаурэ… да ещё пылкая юность Финдекано. Средние братья держались друг друга и тоже были достаточно взрослыми: у Курво уже подрастал собственный сын. Близнецы же попали в Форменос, не успев возмужать. Они ещё не забыли тепло рук матери и нуждались в нежности более всех остальных. Но как помогло бы этому раскрытие их тайной связи? Отец, нрав которого не становился со временем мягче, просто оторвал бы их друг от друга безо всякой жалости, и это не принесло бы ничего, кроме нового страдания. Майтимо рассудил, что младшим просто нужно немного подрасти – и тогда они сами перестанут цепляться друг за друга.
И по недолгом размышлении он решительно сказал:
– Я обещаю, что сохраню вашу тайну.
Даже если бы вначале он испытывал сомнения, то сейчас они бы враз истаяли под взглядами близнецов, полными горячей признательности:
– Нельо, ты самый лучший брат на свете! – воскликнул Тельво. – Ты просто спас нас – и не только от наказания!
– Но у нас есть ещё одна просьба, – сказал Питьо с ноткой неуверенности, сжимая под водой руку своего близнеца. Майтимо заметил это и благодушно усмехнулся:
– Посторожить вас за дверью?
– Нет, просто… побудь с нами ещё, пока мы здесь… – старший Амбарусса совсем смешался, и лицо его приобрело такой же оттенок, как волосы.
На мгновение Майтимо опешил, а потом ответил, сдерживая гнев:
– Вот что, фантазёры: если это такая затейливая форма благодарности, то я в ней не нуждаюсь.
– Нет, Нельо! – воскликнул Питьо. – Дело не в благодарности… мы просто хотим, чтобы ты остался. Ты нам очень нужен сейчас.
– Но зачем, если это… это же только ваше? – растерялся Майтимо.
– Верно, – кивнул Тельво, боком усаживаясь на край ванны. – Но наша тайна заставляет нас скрываться… чуждаться остальных. А ведь мы часть семьи и хотим оставаться ею!
– Мы устали прятаться, – твёрдо и словно бы чуточку горько произнёс Питьо. – Нам нужен тот, перед кем можно себя обнаружить, и кто не отвергнет нас. И тебя нам послала сама судьба!
Они как будто что-то понимали про него, но Майтимо решил не уточнять. Он бросил кожаную безрукавку на скамью, где уже лежала одежда близнецов, уселся сам и стянул сапоги.
А потом босиком подошёл к самой кромке воды и поднял лампу – пятно света расширилось и вползло на стены. Однако Майтимо смотрел только вниз перед собой.
Рассеянно, словно в забытьи, он водил светильником по воздуху и заворожённо следил, как колышущаяся зеленоватая сеть бликов накрывает сплетающиеся тела. Его братья резвились, как дельфины на альквалондском мелководье, и он с нежностью улыбался, созерцая их грациозные игры. При этом дух Майтимо, как и пристало эльдар, уверенно властвовал над плотью: разделить наслаждение близнецов он не желал и потому не чувствовал телесного томления.
Даже тогда, когда они перешли к более откровенным ласкам и для этого соединились в кольцо – головой к бёдрам друг друга. И, охватив друг друга согнутыми коленями, стали похожи на диковинный морской цветок.
Эта композиция, дивная в своей простоте и совершенстве, медленно кружилась в воде – Тельво и Питьо придавали ей вращение, отталкиваясь руками от дна; и то один, то другой выныривал на поверхность, чтобы глотнуть воздуха и снова прильнуть губами к естеству брата. А затем клубок распался, и близнецы повернулись лицом друг к другу.
По-прежнему Майтимо не слышал ни слова, лишь едва уловимые стоны. И вдруг он понял, что они привыкли так: совершать своё таинство в тишине, чтобы не быть застигнутыми. От этой мысли ему стало немного грустно.
Тем временем Тельво откинулся на край ванны и простёр руки вдоль бортика, а разведённые колени подтянул к груди. Питьо, заняв подобающее ему место, скользнул рукой в промежность брата и засмеялся – ласково, с хрипотцой. А потом сделал что-то такое, отчего Тельво застонал уже в голос, запрокинув голову.
– Тшшш, – и, видя, как поспешно Питьо накрыл другой рукой губы брата, Майтимо решил вмешаться:
– Если хочется, можете вести себя погромче – я сплету заглушающие чары.
Они оба воззрелись на него с радостным изумлением:
– Вот спасибо тебе, братец! Мы сами даже не догадались бы тебя об этом попросить.
«Да вы, верно, и позабыли про меня», – подумал Майтимо без малейшей обиды – с одной только нежностью. Его весьма радовало то, что близость Амбаруссар не выглядела зрелищем напоказ: они старались друг для друга, а не для него.
Он обошёл ванну широким кругом, шепча слова Силы, а затем шагнул внутрь круга. Меж тем Питьо закончил приготовления и, стоя на коленях, соединился со своим близнецом, который уже не сдерживал возгласа, полного простодушной радости:
– Ох, Питьо, славный мой, горячий братик!
Вода выплёскивалась через край ванны в ритме движений Питьо, который придерживал ноги брата под коленями, в ритме сладких стонов Тельво. Старший близнец не столь громко выражал свои чувства, но шумное дыхание и горячечный шёпот выдавали его страсть вполне. А под конец и он не удержался от вскрика, уткнувшись лицом в шею брата.
И тогда Майтимо отвёл лампу за спину, так что близнецов укрыла его собственная тень.
Некоторое время они не разрывали объятия, будто вплавившись друг в друга. И только вдоволь насладившись своей близостью, разняли руки, обернувшись к старшему.
– Нельо, ещё раз спасибо тебе за понимание и снисходительность, – обычно звонкий голос Питьо звучал приглушённо и слегка застенчиво.
– И за чары, – прибавил Тельво. – Они были очень кстати: когда тебе хорошо, кричать вслух интересней и радостней, чем в осанвэ.
Они с братом обменялись взглядами, полными обожания.
– Но ведь ты сам ещё не искупался с дороги! – спохватился младший из близнецов. – Ох, прости, что заставили тебя ждать. Давай-ка сюда лампу, ты отлично её держал!
Улыбнувшись необидной насмешке, Майтимо наклонился и подал ему светильник. Тельво забрал его, а другой рукой ухватил запястье брата. В тот же миг вынырнувший у самого бортика Питьо обвил его щиколотки мокрой гибкой рукой, похожей на водяную змею. Согласный рывок – и с растерянным возгласом Майтимо рухнул в ванну, на руки близнецов, подняв вокруг себя завесу брызг.
– Вы… маленькие хитрые выдры! – воскликнул он, барахтаясь и отфыркиваясь.
– Будешь ругаться – выдры отгрызут тебе уши, – в подтверждение своих слов Тельво прихватил зубами край уха Майтимо, и от этого дразнящего касания у него сладко дрогнуло под ложечкой.
– И что за манера: купаться в одежде? – Питьо с напускной строгостью покачал головой.
Тут же проворные пальцы сразу четырёх рук принялись распускать пояс, расшнуровывать ворот с манжетами и совлекать облепившую ткань. Майтимо наслаждался этим освобождением – теперь ничто не мешало тёплой воде омывать распаренную кожу, а дразнящие мимолётные касания будили в нём смутное предвкушение, которое окрепло, когда горячий вкрадчивый шёпот с обеих сторон стал бархатно вливаться в уши:
– Позволь нам снять твою усталость, брат. Пожалуйста, позволь…
И Майтимо позволил. Прикрыв глаза, он выдохнул:
– Я ваш.
Его плоть, неизменно пребывавшая в согласии с духом, откликнулась мгновенно, заставив близнецов замереть от восхищения. Конечно, они не раз видели старшего обнажённым, но так откровенно – никогда. Откинувшись затылком на край ванны, он вытянулся на воде во весь рост, а стоявшие на коленях братья слегка поддерживали его с обеих сторон, лаская взглядами дивно вылепленное тело, простёртое перед ними.
– Ммм, мы даже не сомневались, что там ты так же отлично сложён, как и во всём остальном! – лукаво подмигнул ему Питьо.
– И так соразмерен... – губы Тельво непроизвольно округлились, когда он любовался мужской статью старшего брата.
С молчаливого одобрения они дотронулись до налитого ствола, принялись осторожно поглаживать, а затем сплели пальцы вокруг. Горячая волна затопила Майтимо: его предвкушение сбывалось самым восхитительным образом.
– Не знаю, как тебе, а мне уже мало просто любоваться, – заявил Тельво близнецу. Он склонился и запечатлел сочный поцелуй на рдеющем навершии. А потом сел на дно ванны, так что ему теперь не приходилось наклоняться. Питьо последовал его примеру, только уселся уже поверх Тельво – на лице его при этом читалось глубочайшее сосредоточение.
Они вновь соединились – Майтимо не мог этого видеть под собственным телом, но понял по обращённым друг на друга взглядам близнецов, загоревшимся золотистым сиянием.
Вслед за тем они уделили внимание и старшему брату, с обеих сторон прильнув губами к его естеству, вздымающемуся из воды. Одновременно с этим Питьо приподнимался на бёдрах брата и опускался снова, без лишней торопливости, размеренно и плавно.
Не прерывая своего соития, близнецы ласкали восставшую плоть Майтимо, то поочерёдно, то сообща. А когда они встретились губами на самой вершине и принялись порывисто, жадно целоваться, старший уже не сумел сдержаться. С беспомощным, почти изумлённым, вскриком он излился туда, где смыкалось и скользило тёплое, влажное, податливое…
Словно сквозь туман, он слышал, как рассмеялись близнецы, и тут же их смех перешёл в слитный гортанный стон: Питьо задвигался резче и быстрее, Тельво подался ему навстречу, запрокинув голову, и, наконец, оба замерли, накрепко обхватив друг друга и остывающие чресла Майтимо.
– Ну вот, нам и не пришлось спорить, кто сделал братцу приятнее, – весело заявил Тельво, и при виде лукаво переглядывающихся физиономий у старшего перехватило дыхание от нежности. Отдышавшись, он притянул к себе обоих близнецов, с истовой благодарностью целуя довольные лица, слизывая жемчужные брызги.
– Тельво… Питьо… рыжие вы негодники, как же вы дороги мне, если бы только знали…
– Мы знаем! А теперь знаем ещё лучше, – уверил его Тельво.
– Видно, неспроста меня так тянуло домой из города.
Питьо спросил, будто невзначай:
– Ты не виделся там с Финдекано?
– Нет, он с отцом уехал в Валмар, навестить родичей Индис, – Майтимо вдруг смутился, что братья понимают про него больше, чем ему бы хотелось. Чтобы развеять эту недосказанность, он сказал ясно и прямо:
– То, что я сегодня делал с вами, никак не касается Финдекано. Мне не хватает его рядом, но это не та жажда, которую может утолить кто-то другой. А с вами я просто отдыхаю душой, и счастлив, что не упустил такого случая.
– Мы всегда готовы сделать это ещё раз… если захочешь, – мурлыкнул Тельво.
– Я буду помнить об этом, – улыбнулся Майтимо.
Потом, ополоснувшись, все трое нежились в воде, облокотившись на край ванны. Тельво прильнул к груди Майтимо, а Питьо обнял его сзади, приятно обжигая прохладную спину – он оказался словно укутан живым одеялом. Позволив себе немного помлеть, он объявил – чуть менее решительно, чем ему хотелось:
– Так, братишки, давайте уже заканчивать наши купания, а то я засыпаю.
– Засыпай, – хихикнул Тэльво и подул ему в лицо. – А мы отнесём тебя в постель.
– Как Морьо, когда он на радостях нахлебался вина после того, как мы отстроили оружейную, – подхватил Питьо.
– Этого ещё не хватало! – встряхнулся Майтимо, осторожно, но непреклонно высвобождаясь из объятий. – Если Кано увидит, как вы меня тащите, то от испуга может лишиться своего драгоценного голоса. Конечно, он не подумает, что я пьян, зато сразу решит, что я поскользнулся на мокром полу и приложился головой.
Майтимо выбрался из ванны – со всей предосторожностью, чтобы шутка не стала правдой. Тело, обретшее свой полный вес, слушалось его неохотно, и он заново почувствовал, как сильно утомлён. Только эта усталость была совсем непохожа на ту, с которой он входил в купальню. Тогда он был как налитый свинцом, а сейчас – словно бы сладким тягучим мёдом.
Обтираясь полотенцем, нагретым на каменной печке, и облачаясь в просторную накидку из ворсистой ткани, он слышал плеск и хохот – заглушающие чары уже рассеялись, а близнецы продолжали резвиться: один вылезал из воды, а другой стаскивал его обратно.
Но для самого Майтимо забавы на сегодня были окончены. Он знал, что уснёт, едва голова коснётся подушки – под тихий перебор струн арфы Макалаурэ, который даже в осанвэ не станет донимать его расспросами.
И быть может, ему посчастливится увидеть во сне искристые синие глаза и тугие блестящие косы.